Крестная постоянно повторяла, что выпускной класс должен быть самым особенным, что мне должно что-то запомниться, обязательно. Так оно и вышло, причем на веки вечные. Так вышло, что я сдружилась с Эммой – самой популярной девушкой в школе, главной претенденткой на роль королевы выпускного вечера. Как так случилось – не спрашивайте, я и сама не понимаю. У нее было все – богатые родители, лучший парень в школе, отличные друзья и личная свита. Полагаю, ей чего-то не хватало, если конкретнее – настоящего друга. До сих пор я с нежностью вспоминаю то, как мы делились секретами, просили друг у друга совета и просто развлекались. Два человека, абсолютно разные, нашли друг друга. А потом я вспоминаю, как она воткнула мне нож в спину. В буквальном смысле.
Не знаю, чем я тога думала. Все всегда считали меня такой доброй и милой, но отбить парня у лучшей подруги – это ли не худшее преступление? Просто-напросто я влюбилась, влюбилась безвозмездно и наконец-то взаимно. По крайней мере, так мне казалось вначале, пока я не увидела, как он трахает какую-то черлидершу на заднем сидении своей машины. Казалось бы – извинись, покайся, верни подругу и все вернется на круги своя. Но все оказалось намного сложнее. Опомнитесь, это же старшая школа, один неверный шаг – и ты слетишь с вершины. Так и случилось с Эммой. Естественно, новость о том, что ее лучшая подруга лишила ее парня разлетелась по всей школе. Королеву свергли с престола, и как я не пыталась искупить свою вину и все исправить – она лишь отмалчивалась и игнорировала меня. Мне казалось, что она смирилась со своим положением, и больше попыток примириться и не принимала. Быть может, тогда бы все обошлось. Быть может, каждый бы закончил школу, поступил в университет, завел семью и забыл этот инцидент как кошмарный сон. Быть может, это случилось бы, если бы я не стала королевой выпускного вечера.
Это разозлило ее. Нет, вывело из себя, стало последней каплей. Я даже не могу найти подходящего глагола, чтобы описать, какое это на нее произвело впечатление. В один момент, из-за какого-то парня, все, что принадлежало ей, стало моим. Она позвонила мне через пару дней после выпускного и предложила встретиться, «выяснить отношения». Ежу было понятно, что намечается очень серьезная драка. Хочу заметить, что до этого у меня вообще не было ни с кем конфликтов, и я сильно переживала. Не у кого было спросить совета, обратится за помощью. До того момента я верила в Бога. И я не знаю, что за силы заставили меня это сделать, но уходя из дому, я взяла отцовский пистолет. Как оказалось позже, не зря…
Мы встретились в подвале одного из «домов-убийц» нашего города, как тривиально. И я правда хотела все решить мирно. Я до тех самых пор всем сердцем любила Эмму, я так надеялась, что мы сможем все исправить. Но она не слушала меня, она лишь кричала, обвиняла меня во всех смертных грехах и не давала возможности оправдать себя. Я не могла это слушать, я понимала, что останусь еще на секунду в этом шатком подвале и сойду с ума. Но стоило мне повернуть к выходу, как я почувствовала удар ножом в спину. Не могу сказать, что это было больно, ибо боль душевная тогда заполонила все мое сознания, вытесняя боль физическую. Было очень… холодно. Забавно, но перед смертью я подумала о том, как жаль, что я вымажу новую куртку. Из последних сил я повернулась к ней лицом. Она шептала мне на ухо, как сильно она меня ненавидит, как она рада, что ее душевные муки закончатся с моей смертью. Что я всегда буду после нее, что она – истинная королева школы, а я в душе всегда останусь изгоем. Самое обидное, что она была права. До такой степени обидное, что я лишь достала пистолет и выстрелила ей прямо в сердце. И знаете что огорчило меня больше всего? Я ведь умерла тоже последняя.
Странное было ощущение, когда я поняла, что призрак. Что обязана скитаться по дому веками. Более того – многие из моих «товарищей по несчастью» не выглядели особо дружелюбно. Но даже страшные монстры, опасные мертвецы и злые призраки не пугали меня так сильно, как вероятность столкнутся лбом ко лбу с девушкой, которая испортила всю мою жизнь. Точнее, прекратила ее вовсе.
